[Schisma]

«Мистер Президент, у нас проблема или Путь на Марс»

Это, как вы поняли, потрясение первое. Причём потрясает оно прямо с самого названия.
Излажаю как мажаю сужет и по путно цытырую.

Часть первая

Всё начинается с того, что советник президента по вопросам национальной безопасности стучится ночью в спальню… президента же, а вы чего подумали?
В это время из-за угла высовывается… Откуда я знаю, из-за какого угла? Я знаю только, что из-за него высовывается… офицер охраны, типа того, да. И не знаю я, что офицер охраны за углом делал, не спрашивайте. Давайте лучше я вас спрошу: как вы думаете, что должно произойти между офицером охраны президента и советником президента по вопросам национальной безопасности глухой ночной порою?
Кто сказал «проверка документов»? Отставить проверки, демократия в стране.

«Советник махнул рукой, всё в порядке, и снова постучал».

Открывает советнику дверь сам господин президент, и дальше между ними происходит следующий диалог:

«- Мистер Президент, у нас проблемма.
- С войной?
- Нет, сэр».

Пока утихают впечатления от этого буйства красноречия, мы выясняем, что:
а) у жены президента есть изголовье («у изголовя жены») и, соответственно, задаёмся вопросом, была ли жена металлическая, аль деревянная? И, заодно, не забыл ли производитель укомплектовать её подлокотниками и колёсиками?
б) «Несмотря на неудобный угол Президент разобрал [на фото — Sch.] три буквы "С"». Догадаться с трёх раз, что это был за угол, не получается, но не больно-то и хотелось, потому что про угол всё равно забываешь немедленно после фразы:
в) «- К сожалению это не лётчик, мистер президент. Это космонавт и он на Марсе. Эта фотография толко что прибыла с марсохода. Её уже показывают по телевидению».
Тут приходит инсайт. Вот оно, торжество демократии! Сенсационные фоты с марсоходов поступают президенту только после телевизионной трансляции. Остаётся только недоумевать, как страна с такой демократией до сих пор не вымерла и умудряется ещё при этом вести войну. А после того, как президент напряжённо спрашивает: «И каким образом он [космонавт — Sch.] там оказался?» — искать ответы становится попросту страшно. Ибо президенту, судя по контексту ведома ужасная тайна: у космонавта есть варианты передвижения.
Аффтор, ты в следующий раз вместо сухого и скучного «И каким образом он там оказался?» пиши лучше сразу динамически более выгодное «Неужели пешком?!» Заодно и читатель бояться не будет.
На этой впечатляющей реплике президента заканчивается первая часть будущего бестселлера.
Переходим ко второй.

Часть вторая

Во второй части в Москве идёт дождь, и мы узнаём, что «Писатель наслаждался дробю капель о стёкла окон и правил новую рукопись, время от времени пригубая чашку с тёплым чаем».
Эта многообещающая экспозиция буквально просится в блокбастер, но вопрос «Зачем этот троглодит стал писателем?» вы зададите кому-нибудь другому, я тут ни при чём. Я продолжу читать.

«Услышав звон, он выпрыгнул из кресла и помчался открывать».

Звенело, надо думать, в желудке. Ну, поделом, будет знать в следующий раз, как чашки жрать. Одного не пойму: зачем он открывать побежал? Или он всякий раз, как чашек нажрётся, открывать бежит?
Однако же не промахнулся, прибежал вовремя: «У двери стоял генерал».
Вот такая типа встреча. Я тоже сначала подумала, что генерал — близкий друг писателя, но после того, как генерал представился, у меня появились совсем другие подозрения. И боюсь, что озвучить их в приличном обществе у меня никогда не получится.
Дальше нам говорят, что «генерал енергично переступил порог, поблескивая многочисленными орденскими планочками из-под расстегнутой шинелью, разрушая все надежды покончить с рукописью до конца дня», и перед этой силой слова я буквально лишаюсь дара речи. Я уже готова просить о пощаде, но аффтор неумолим:

«Писатель подумал, что гость приехал на машине. А ёще он понял по тому как генерал оглядывает прохожую, что этот человек вошёл в его жизнь надолго».

Вот так, вот, всё жосско и с суровой слезой за кадром. У меня к аффтору только один вопрос: как звали прохожую и где она проходила? Ответит — восплачу.
Ну, а пока генерал привозит писателю Три Книжжки.

«Писатель узнал их, это былы их ранные работы с братом».

Дальше генерал спрашивает, не желает ли писатель (догадайтесь с двух раз, какой) воплощения своих, так сказать, юношеских мечтаний.
И вторая часть на этом заканчивается.

Часть третья

О, это самая загадочная и самая длинная часть. Она составлена из трёх принципиальных элементов композиции:
а) «N-ый день полёта»;
б) реплика, звучащая в эфире;
в) текст от автора, заключённый в квадратные скобки.
Не будем отвлекаться на мелочи, вроде «Аелиты», «ефира» и «происсшествий». Не будем уточнять, как на сто двадцать четвёртый день полёта командир корабля мог забыть, «что он находится не в кабине самолёта, а в межпланетном корабле». Это всё шелуха по сравнению с главным. К нему-то, главному, мы и перейдём незамедлительно. Будьте внимательны, начинается интрига.
Итак, космический корабль с самого начала летит на Марс («Передачу ведёт специалный коресспондент Московксого радио Вадим Петров, с борта первого межпланетного космического корабля "Аелита", летящего на Марс» — это шестнадцатый день полёта). Это важно, запомните: не на Меркурий какой-нибудь, а на Марс. Летит сто двадцать три дня. И вот на сто двадцать четвёртый день мы слышим, как командир корабля докладывает Земле:

«- …во время прохождения через атмосферу Венеры бомбозонд взорвался в обсерваторном отсеке… Корабль следует курсом на Марс».

Граждане… в первую минуту у меня был праведный порыв снять шляпу и начать изо всех последних сил преклоняться перед сноровкой и героизмом отечественных космонавтов. Потому что лететь на Марс таким зигзагом (дальше, по логике, должны быть: Меркурий, Солнце, снова Меркурий, опять Венера, Земля и, соответственно, Марс) — это, блин… это, блин… Это, одним словом, БЛИН!
Но потом мне показалось, что тонкий замысел автора ускользнул от меня. Командиру отвечает Земля:

«- …Алексей, а ты сам не пострадал? Доложи подробно какие поврежденя… Отдел орбитаьлной динамики уже ищёт возможность вернуть тебя быстренко на Землю».

Ну, думаю, хвала великомогучему Шеше, у командира просто едет крыша. Однако буквально через минуту я читаю нерусским, зато по белому:

«- Вадим, мы тут посоветовались и решили, что программу полёта надо сворачивать. Хотя ты хорошо сидиш и больших повреждении незаметно, но нельзя же тебе высаживаться на Марсе в одиночку. Сам знаешь, ещё до старта орбитальники продумали что делать на случай аварии у Венеры…» — снова говорит Земля.

Ом, косманавтика-е намах!
Трагическая третья часть заканчивается трансляцией физкультурной программы «для самых маленьких». И я понимаю, что аффтор и впрямь зажог не по-децки, но искренне сожалею, что ему не хватило времени описать приключения «Ае», извините за выражение, «литы» в атмосфере Меркурия и в протуберанцах.

Часть четвёртая

В этой части встречаются два брата-писателя. Один рассказывает другому о встрече с генералом, и мы с радостью почти ребяческой узнаём, что генерал «хотел сделать советского космонавта любимцем всего мира, включая за бугром. Особенно там».
Гениальный план генерала состоял (насколько я смогла понять из не менее гениального аффторского текста) в том, чтобы запулить на Марс экспедицию с мертвецом на борту и дезинформировать эфир текстом, сочинённым некогда братьями-писателями.
Во имя поддержания имиджа советского космонавта, а вы чего подумали?
Часть заканчивается неодобрительными взглядами буфетчицы, которая алчет налить братьям-писателям «по сто грамм».

Часть пятая

В этой части нам не менее гениально, чем в предыдущей, рассказывают о том, что космический корабль с мертвецом на борту был отправлен на Марс, однако в целом гениальный план генерала провалился (что-то там у них не заладилось). Десять лет спустя брат-писатель, фигурировавший во второй части, отговаривает общественность лететь на Марс и думает о мертвеце, который обрёл где-то посреди Красной планеты своё последнее пристанище.
Эта часть заканчивается многозначительным уточнением: «Тот мир, дал ему [мертвецу — Sch.] покой и писатель заботился чтобы его покой никто не нарушал, хотя бы на время».
Какой «тот мир» имеет в виду аффтор и о чьём покое печётся писатель, понять мудрено, но с третьего прочтения к разгадке приближаешься уже практически вплотную.

Часть шестая

Это, хвала асурам, самая короткая часть, и я процитирую её полностью, потому что передать адекватно смысл всё равно не смогу:

«- Они там были, мистер президент, - сказал администратор космической агенциий. - Они там были, но что-то случилось, космонавты погибли и Советы замели все следы. Но что нибудь всегда остаётся. - Он вздохнул тежяло. Его собственная марсианская программа летела. - Другого обьяснения не может быть».

В заключение же добавлю, что если мне кто-нибудь когда-нибудь объяснит, что такое «космическая агенциия», почему её надо администрировать и куда летела собственная администратора «марсианская программа», я, возможно, пойму глубинный смысл этого непереводимого ни на один из существующих языков шедевра мировой литературы.

PS. Самое смешное, что инженерные задатки у автора действительно есть, и нефиговые: при том, что сюжет убог до слёз, мораль и идея устрашают призраком детского сада, язык издыхает в страшных мучениях, а наивное простодушие не может быть расценено как подхалимство даже гипотетически — при всём этом композиция рассказа в целом ощутимо логична, и в тексте нет практически никаких лишних деталей.
Естественно, что в топ я этот рассказ даже в страшном сне не поставлю. Но повторяю ещё раз для всех графоманов и к ним приравненных: конструкция этого детского лепета выгодно отличается от многих ваших «нетленок». Примите к сведению и сделайте выводы.